Сакурадзака Хироси - Тебе лишь нужно убивать [жесткая версия]

Шишка в палатке был не единственным, кто наблюдал за нашей пыткой.

Парни из 4-ой роты реально повеселились. Немногим ранее мы побили их в местном матче по регби более чем на тридцать очков, так что, думаю, для них это своего рода извращённая расплата. Бухло, что мы стащили, предназначалось и для них, так что эта демонстрация единения трогала до слёз. Что за кучка задниц. Если они угодят в неприятности на Котоиуси, чёрта с два я стану их вызволять.

Отряд спецназа США и какой-то журналист, приставленный к ним, собрались вокруг поля, чтобы наблюдать за нами с безопасного расстояния. Может, они не делали изо-отжим там, откуда явились, но какой бы ни была причина, они тыкали в нас своими толстыми пальцами и смеялись. Бриз, идущий со стороны воды, подхватывал их голоса и сваливал их на нас. Даже с такого расстояния комментарии звучали громко и скрипуче. Словно скрипят ногти по классной доске. Ох, чувак. Это камера? Он серьёзно делает фотографии? Ну, ладно, вот что, долбоёб. Ты следующий в моём списке павших в бою.

Боль и усталость мучили моё тело. Кровь текла медленно, словно свинец.

Это уже наскучило. Считая мой сон, это был второй раз, когда я терплю эту особую сессию физподготовки. Не просто физподготовка, изо-отжим. На тренировках нас учили, что даже когда тебе мучительно больно — особенно когда тебе больно — лучшее, что можно сделать, это найти, на что отвлечься, что-то другое, на чём можно сфокусироваться вместо жжения в мышцах и стекающем со лба поту. Стараясь не двигать головой, я осмотрелся вокруг краем одного глаза.

Американский журналист делал фотографии, пропуск посетителя свисал с его шеи. Скажи чиз! Он был мускулистый малый. Можно было поставить его в один ряд с любым из спецназа США и никогда не заметить разницы. На поле боя он выглядел как дома, чего не скажешь обо мне, это уж точно.

Я чувствовал такую же ауру вокруг парней из спецназа, как от сержанта Феррела. Боль и страдание были старыми друзьями для людей типа них. Они шли навстречу опасности, улыбались и спрашивали, почему их так долго сюда доставляли. Они были совершенно на ином уровне, по сравнению с таким рекрутом, как я.

Посреди тестостероновой выставки торчала одинокая женщина, словно болезненная негритянка. Она была мелкой штучкой, стоявшей сама по себе на небольшой дистанции от остального отряда. От вида её, стоявшей в стороне от её перекачанного отряда, во мне будто что-то бацнуло.

Энн из Зелёных Мезонинов идёт на войну[3].

Я прикидываю, что эта книга была бы ответвлением, разворачивающимся где-то в Первую Мировую войну. Монголия захватывает территорию, и там красуется Энн, элегантно подбирающая одной рукой пулемёт. Её волосы цвета проржавевшей стали, с оттенком тускло-красного. Некоторые рыжеволосые вызывают на уме вид крови, огня, доблестных деяний. Не она. Если бы не песочного цвета рубаха, что она носила, она бы смотрелась, как какой-то ребёнок, явившийся на базу для учебной практики и умудрившийся потеряться.

Остальные рассеялись вокруг этой девушки, по росту которая едва была им по грудь, словно запуганные средневековые крестьяне, вылупившиеся на знать.

Внезапно меня поразило. Это Рита!

Должна ей быть. Это единственный способ объяснить, как эта женщина, которая не стала бы меньше походить на пилота Жилета, даже одев вечернее платье, оказалась в компании спецназовцев. Большинство женщин в костюмах выглядели, как некая помесь гориллы и более злобной гориллы. Лишь единицы могли прорваться на линию фронта в составе бронепехоты.

Рита Вратаски являлась самым известным солдатом в мире. Когда я подписывался на вступление в ОСО, невозможно было прожить и дня, чтобы не увидеть в новостях, как её воспевают. Истории носили название «Легендарный коммандос», «Воплощение валькирии», подобные вещи. Я даже слышал, что Голливуд собрался снимать про неё кино, но я уже находился в ОСО к моменту его выхода, так что никогда его не видел.

Где-то половину убийств Мимиков, которые когда-либо совершило человечество, можно приписать к битвам, в которых сражался её отряд. Менее чем за три года они истребили так много Мимиков, сколько ОСО целиком осилили за двадцать лет до этого. Рита была спасителем, спустившимся свыше, чтобы перевернуть эту бесконечную, проигрышную битву с ног на голову.

Это то, что они говорили.

Мы все понимали, что она являлась частью некоего пропагандистского отряда, который они использовали для вторжения на вражескую территорию. Фронт для какого-то секретного оружия или новой стратегии, которые действительно заслуживали доверия. Шестьдесят процентов солдат были мужчинами. Эта цифра подскакивает до 85 процентов, когда начинаешь говорить о пилотах Жилетов, которые выступают на линию фронта. После двадцати лет сражений с врагом, сущность которого мы так и не узнали, теряя день за днём территорию, мы, пехотинцы, не нуждаемся в ещё одном укомплектованном мышцами спасителе, который хрюкает и потеет, и у которого котлета вместо мозгов, как и у нас самих. Ага, если бы это я давал ценные указания из общевойскового штаба, я бы тоже выбрал женщину.

Где бы ни развернулся спецназ США, значительно возрастала мораль. ОСО прижали к стенке, но они наконец начали выбираться из тупиковой ситуации. Закончив войну в Северной Америке, они перенеслись в Европу, а потом в Северную Африку. Теперь они явились в Японию, где враг постучался в дверь на главном острове Хонсю.

Американцы звали Риту Боевой сукой или иногда просто Королевой-сукой. Когда никто не слушал, мы звали её Буйной Топоритой.

Жилет Риты был красный, как восходящее солнце. Она показывала кукиш белым халатам, которые проводили бессонные месяцы, улучшая полимерную краску Жилетов, чтобы поглощать все возможные сигналы радара. Её же костюм был латунно-красным — нет, даже более того, он светился. В темноте она отражала малейший свет, тлея кармазином. Она спятила? Возможно.

Спину своего костюма, говорят, она разукрасила кровью своего отряда. Когда ты так выделяешься на поле боя, ты не просто привлечёшь на себя часть вражеского огня. Другие говорили, что она не остановится ни перед чем, чтобы её отряд эффектно выглядел, и что она однажды даже укрылась за соратником. Если у неё болела голова, она слетала с катушек и убивала без разбора как друзей, так и врагов. И ни один враг вокруг не смог больше, чем едва поцарапать её Жилет. Она могла забежать в любое пекло и вернуться невредимой. У них имелся в запасе миллион историй.

У простого солдата было много свободного времени, он слушал подобные разговоры, передавал другим, приукрашивал их — это просто такие вещи, которые необходимы, чтобы отвлечь мысли от мёртвых товарищей. Рита являлась пилотом Жилета, что ел и спал на той же базе, что и я, но я ещё ни разу не видел её лицо до этого момента. Мы могли бы возмутиться от особого к ней отношения, если бы у нас имелась возможность подумать об этом.